О хирурге. Хирурга жизнь – совсем не мёд - Александр Графов

Хотя есть и умные, дальновидные хирурги. Недавно имел беседу с очень известным хирургом, почти моего возраста. Отработал очень успешно. Срок хирургической жизни, как ни крути, около 25 лет. Вовремя сориентировался, стал эндоскопистом. Создал отделение – чудо. Чистота, спокойно, никакой суеты, всё по плану. Аппаратура – одна Япония, мониторы… Позавидуешь! Сидим, пьём по рюмке чаю. Смотрю, у него на столе фотокарточка двух прелестных близняшек. Спрашиваю:

– Внучки?

Отвечает:

– Нет, две дочки. Вот на старость утешение.

Я чуть и рюмку не выронил

– Ну, ты даёшь!!! До 100 лет собираешься жить? А работать?

– Вот и кручусь. Видишь. Курить бросил, велосипед, бассейн. Ургентность теперь очень редкая и то по великой просьбе.

Уехал. Сижу в машине и думаю. А я, дурак, в жизни что видел? Семья как-то сама по себе, дети тоже. В школе, когда учились, был, может 1—2 раза. Дневники никогда не смотрел. В институтах не помогал. На работе одни гнилые животы. Ни одного праздника как человек не отметил. Всю жизнь на ургентности. Откуда только не сдёргивали: с жены, с любовницы, свадеб, кино и театрах… О ночах не будем. Здоровья нет, нервы – ни к чёрту. И сейчас, приедут дети, денег дашь – вроде долг исполнил. Ни поговорить, по душам… Да разве они что расскажут?

Современная диагностика уничтожила стариков, стандарты сделали их советы бесполезными. Ни риска, ни творчества… Херня, да и только.

Вот и молодёжь. Покрутится в хирургии годок другой и начинает клянчить:

– А. К., устройте в клинординатуру… да в центр. У Вас же есть связи…

Я ему пожелаю своей судьбы? Нет.

Устраиваю. Дальше, когда приезжает

– А как мне освоить лапароскопические операции?

– В чём проблема? Ходи на операции, дежурь…

– Да не будет сертификата, а за него надо деньги платить. А у меня откуда? Жена, ребёнок… Концы с концами не сводим.

Вот жизнь настала! Одно радует. Может быть, молодые хирурги будут жить дольше, богаче? У них к 60 годам не будет болеть шея, сводить и неметь руки. Но что-то я подозреваю, что народу легче не станет. За «спасибо» или бутылку коньяку, даже смотреть не будут. И нас не будет… Страна, РАССЕЯ – как ты нас кинула!!!

Цветной слух

Зима. Вечер. Занятия в школе закончились. Я бегу к своему другу Аркашке Гинсбургу. Они с матерью, тётей Соней, отцом, дядей Мишей и сестрой Идой живут на втором этаже в коммунальной квартире дома купца Жаднова. К дому подхожу на цыпочках. Слух у тёти Сони ещё тот, она меня слышит за версту. В квартире свет, Аркашка пиликает на скрипке, тётя Соня стучит по пианино.

– Аркаша! Куда твои уши смотрят? Где твой первый палец? Русский способ! Не сгибай кисть! Твой друг Шура уже под окном.

– Услышала. Во! Даёт…!

– Аркаша, закрой рот. Ты плохо слышишь, звук в твоей глупой голове не задерживается и пролетает. Сколько мне тебе об этом говорить?

Одна еврейская семья на весь Болхов. Дружат с моими родителями, а мы с Аркашкой. Они из Ленинграда и мой отец ленинградец. Он жил на Фонтанке, они на Васильевском острове, рядом с кинотеатром «Гигант».

Тётя Соня мне говорила: «Шура, я коренного ленинградца узнаю по голосу, шагам. Мне даже не надо его видеть».

– А если папка будет пьяный? Узнаете?

– Шура, сынок, это не имеет значения. Узнаю, даже ещё быстрее.

Моя мать тоже узнаёт, когда отец пьяный, издалека…, но она его видит. Чудеса…

Аркашка на полгода старше меня, но больше в два раза, учимся в разных классах. Я в «А», он в «Б». Задания на дом одинаковые. У Аркаши плохо с арифметикой, но пятёрка по чистописанию. Я решаю примеры в уме, но чистописание никак… Дома сёстры младшие не дают хорошо написать и меня учительница оставляет после уроков, чтобы я писал предложения, буквы с нажимом и не залазил за разлинованные полоски. Чернилами, школьным пером. И без клякс! Тетрадь оставляла в школе. Аркашки за пятёрку по арифметике мать даёт 5 рублей, мне хрен, кто что даёт. Дневник никто не смотрит, все работают. Домой поздно с работы приходят. Не до меня. Я решаю за Аркашку примеры, на деньги покупаем конфеты «подушечки».

У Аркашки врождённый абсолютный слух. Так сказала тётя Соня.

– Тетя Соня, а есть слух ещё лучше?

– Шура ты такой любопытный! Есть, но это горе и почти сумасшествие. У дяди Аркаши, моего брата Фимы, был такой слух. Он умер от голода в блокаду. Отца твоего взяли в Армию, а его нет. Плохо со зрением. Остался! Как мы его не уговаривали! Не могу себя простить. Появляются слёзы.

Перевожу разговор.

– А как это, лучше абсолютного?

– Шура, когда ты чуешь запах, ты можешь узнать, что твоя мама готовит – картошку или щи?

– Ещё бы! Даже чую когда с луком, а когда с салом.

– Вот Шура, а теперь представь, что человек слышит звук, любой. И что он видит? Краски, цвета, образы, картины. Плохо, когда ты голодный, а тебе всё время чуется запах картошки?

– Да, не хотел бы я быть таким. А что делать? С картошкой понятно. Её надо найти и поджарить. А с музыкой…?

– Сразу видно, ты умный мальчик. Играть Шура, играть и на хорошем инструменте. Это очень важно! Где сейчас найдешь приличный инструмент? Мы купить не сможем, а скрипка Фимина пропала. Шура, ты будешь врачом, как твоя бабушка. Это я тебе говорю, тётя Соня. А я никогда не ошибаюсь.

– Тетя Соня, я буду шофёром, как отец. Буду ездить на «ЗИСу».

– Нет! Папе с мамой не дала выучиться война, а ты, закончишь медицинский институт. Врач очень хорошая профессия. Аркадий врачом не будет, но если займётся собой, музыкант из него получится. Лентяй, 3 позицию никак не освоит. Аркаша, ты меня слышишь?…

Аркаша выбегает из дома. Так, вместо пяти рублей он получил 2 рубля. Соня вычла 3 рубля за двойку по контрольной. Бежим в магазин.

– Аркаша, покупай «подушечек» на рубль. Другой пригодится, когда ты двойку опять получишь.

Покупаем конфет на рубль. Бежим за сарай в своё укромное место. И едим эти конфеты. Слаще нет ничего в мире. Я смотрю на звёздное небо, тишина, еле слышен какой-то звук и падают звёзды.

– Аркаш, у меня тоже цветной слух. Слышу музыку и синеву от звезд.

– Шурка, это самолёт двухмоторный. Они часто по ночам летают.

Съев конфеты, облизываем бумагу, пальцы. Аркаша говорит мне о инструменте, 1 пальце, 1 позиции на струнах, о пятой струне на скрипке. Я слушаю молча. Это не примеры решать. Большой палец не считается, а указательный – 1 палец. Может 5 струна и есть большой палец? Пойди, пойми.

– Всё, идём спать Аркаш, завтра я за тобой зайду.

Расходимся.

Уезжали они неожиданно, осенью. Дядю Мишу переводили на работу в Ленинград на какой-то завод. Они пришли к нам проститься. Отец диктовал тёте Сони адреса родственников. Она записывала. Мать собирала подарок из того, что есть в доме. Мы с Аркашкой стояли во дворе. Я плакал, стиснув зубы. Не плакал когда бил отец, ребята на улице, а тут плакал. Аркаша плакал навзрыд, не стесняясь. Протягивает мне целый кулёк с «подушечками»

– На, ешь.

Я достаю из кармана телогрейки складной ножичек. Зависть всех пацанов на улице.

– Возьми на память. Мать тебе такой не купит.

Подходит тётя Соня.

– Аркаша пошли.

Берёт его за руку. Целует меня в щёку.

– Шура, ты будешь врачом. Вспомни потом тётю Соню.

Уезжают. Машина была уже загружена. Я тихо, вытирая слёзы и держа кулёк в руках, иду домой.

Прошло время. Я закончил 10 классов и… поступил в мединститут. Стал врачом. Врачами стали и мои дочери. Тётя Соня! Как ты услышала, увидела, что я стану врачом? Это когда я орал под окном «Аркаша, выходи на улицу»? И понимаю. У тёти Сони был цветной музыкальный слух. Как ей было тяжело! С ума не сошла! Тётя Соня… Тётя Соня…!!!

P. S. Цветной слух или фонопсия – явление синестезии, при котором два чувства – зрение и слух – связываются воедино. Человек, обладающий цветным слухом, слушая музыку, видит или воображает цветовые зрительные образы, которые могут вторгаться в реальное видение мира. Таких людей называют синестетиками. Речь идёт о некой связи абсолютной высоты музыкальных звуков и/или тональностей с определёнными цветами. Следует различать зрительное восприятие, образность мышления и собственно цветной слух: образностью мышления в той или иной степени обладает каждый человек, тогда как синестетический цветной слух явление довольно редкое, и, по словам некоторых современных музыкантов, обладателей такой способности, – довольно неприятное и трудноконтролируемое, главным образом из-за повышенной чувствительности к окружающему человека в повседневной жизни информационному шуму.

Синестетиками в музыке были Скрябин, Римский-Корсаков, Чюрлёнис и Мессиан, из наших современников – Томас Кёнер (нем. Thomas Köner) или недавно погибший при трагических обстоятельствах Джон Бэланс из Coil. Они воспринимали или воображали тональности окрашенными в определённые цвета. Например, симфоническая поэма Скрябина «Прометей (Поэма огня)» была задумана композитором со специальной исполнительской строкой «Luce» (то есть «Свет») и исполняется иногда с использованием светомузыки. Музыкант и художник М. Чюрлёнис пытался передать в своих картинах недоступный этому жанру мир музыки.